Россия обкатывает репрессивные технологии на трудовых мигрантах
В последнее время заявления российских чиновников и законодателей все чаще выдают системную стратегию кремля: мигрант — не просто гость или работник, а объект тотального надзора, принудительных медицинских процедур и экономических ограничений. Это уже не просто миграционная политика, а полноценный социально-технологический эксперимент. Причем, как это часто бывает в авторитарных системах, начав с чужаков, власть почти неизбежно приходит и к своим.
Мэр Москвы Сергей Собянин с нескрываемой гордостью сообщил о внедрении «тотального контроля» над мигрантами с помощью новых информационных систем. Фотофиксация, отпечатки пальцев, сдача генома, установка на телефон программы с геолокацией, требующей периодически подтверждать лицо — это уже не просто учет. Это цифровое клеймение.
Полиция, в свою очередь, получает электронные карты с цветовой маркировкой — зеленый, желтый и красный статусы, где последний означает «активный розыск». Такая система не только ущемляет базовые права человека, но и формирует кастовую структуру в городском пространстве — на основе происхождения и гражданства. В каком еще союзном государстве гражданина могут маркировать как скот, и это считается нормой?
В попытке объяснить вспышки менингококковой инфекции в стране, депутаты Госдумы и чиновники Минздрава находят простое объяснение: виноваты мигранты. Так Леонид Слуцкий предложил вакцинировать всех въезжающих в страну от менингококка «еще на границе и за их счет». Подобные меры напоминают не заботу о здоровье населения, а поиск козла отпущения, особенно если учесть, что вакцинация касается и тех, кто уже прошёл санитарный контроль.
Помимо биометрического и цифрового контроля, разрабатываются и способы финансового подчинения. Депутаты «Новых людей» предложили ограничить объем денежных переводов за границу, если они не подтверждены официальным доходом. Это фактически запрет на отправку средств семьям, живущим в странах-партнерах по ЕАЭС и СНГ, без доказательной базы о происхождении этих средств. А Сардана Авксентьева и вовсе предлагает ввести условие для получения гражданства — уплату налогов на сумму не менее 10 миллионов рублей, что в большинстве случаев просто недостижимо.
Весь этот политико-цифровой и законодательный конвейер запущен против граждан тех стран, с которыми Россия заключила множество соглашений о стратегическом сотрудничестве и «интеграции» — Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан. Против стран, с которыми официально выстраивается ЕАЭС, подписываются декларации об едином рынке труда и свободе перемещения. Однако на практике эти страны получают демонстративное унижение своих граждан, вплоть до расовой дискриминации и обвинений в распространении болезней.
Союзнические страны превращаются в сырьевой придаток и кадровый резерв, в то время как их граждан в России фактически лишают прав и достоинства. Такое поведение противоречит как духу, так и букве международных соглашений, и демонстрирует полную политическую непоследовательность кремля.
Все эти меры — от цифрового контроля и генетической сдачи до финансового удушения — изначально внедряются против тех, кто не может защитить себя: трудовых мигрантов. Однако практика российской государственной политики такова, что технологии и ограничения, обкатанные на уязвимых группах, со временем распространяются на всё население. Электронные карточки с цветами, принудительные приложения с геолокацией, слежка за транзакциями — это уже обкатка социального алгоритма, пригодного для масштабирования.
Политика, проводимая в отношении трудовых мигрантов на территории Российской Федерации, всё очевиднее выходит за рамки внутреннего администрирования и затрагивает интересы иностранных государств, прежде всего стран ЕАЭС и СНГ, чьи граждане становятся объектом системной дискриминации. Принудительные генетические процедуры, ограничения на переводы, финансовые барьеры к гражданству и риторика, обвиняющая мигрантов в эпидемиологической угрозе, уже не могут рассматриваться как внутреннее дело России.
В этих условиях адекватной реакцией Кыргызстана и других стран-партнёров может и должно стать инициирование претензий на уровне правительств и внешнеполитических ведомств, в том числе в рамках ЕАЭС, ОДКБ и СНГ. Требуется пересмотр ряда соглашений о сотрудничестве, включая договорённости об упрощённом трудовом доступе, а также требование к России соблюдать обязательства и принятые принципы равенства и взаимного уважения, заложенные в международные документы.
Более того, создание в РФ системы цифровой сегрегации на этнической и миграционной основе фактически ставит под сомнение ценность союзнических отношений и угрожает безопасности народам региона ЦА. Если декларации о братстве народов не подкрепляются практикой, союз превращается в фикцию, а неравноправие — в норму. Это всё уже как минимум ставит вопрос о переоценке формата интеграции, которая всё больше показывает вертикальную иерархию колониальной державы, а не равноправный союз.
Худжад Джамиа
