Анализ инициатив в уголовном кодексе Кыргызстана
Предложенная инициатива по внесению изменений в Уголовный кодекс Кыргызской Республики вызывает серьёзные юридические сомнения с точки зрения принципов правовой определённости, устойчивости системы уголовного права и соответствия международным обязательствам страны. Особенно тревожной выглядит попытка дополнить статью 18 положением, согласно которому деяние, совершённое в целях защиты суверенитета государства, конституционного строя, национальной, экологической, экономической, информационной безопасности, а также здоровья, нравственности населения и прав граждан, не признаётся преступлением.
Формально это положение может восприниматься как дополнительная гарантия государственной безопасности, однако в правоприменительной практике такая формулировка открывает широкое поле для произвольного толкования. В отличие от понятия, таких как необходимая оборона, крайняя необходимость или задержание преступника, новая норма не содержит никаких объективных критериев оценки. Что именно признаётся защитой безопасности, в каких пределах допускается причинение вреда, и кто уполномочен оценивать цели деяния. Это уже противоречит принципу юридической определённости, требующему, чтобы уголовный закон был сформулирован ясно и доступно, без двусмысленных формулировок.
Юридичекая практика говорит, что существующие в Уголовном кодексе институты уже охватывают большинство ситуаций, когда причинение вреда оправдано. Введение дополнительной нормы с абстрактными и политизированными формулировками не только создаёт дублирование, но и провоцирует коллизию ( противоречие, разногласие) с уже действующими статьями. Применение двух противоречащих норм по аналогичным обстоятельствам приведёт к правовой неопределённости и подрыву единства уголовного законодательства.
Кроме того, с точки зрения международной юридической практики, уголовный закон не должен использоваться как инструмент политического предпочтения. Любое исключение из уголовной ответственности, основанное на цели, по сути должно было быть чётко ограничено в пределах существующих стандартов, например, установленных пактом о гражданских и политических правах. В данном случае включение категорий вроде защиты информационной или экономической безопасности создаёт угрозу избирательного применения, особенно в политически чувствительных делах.
Представители юридического сообщества подчеркивают, что оценка намерений субъекта преступления — чрезвычайно сложный и субъективный элемент. Если правовая система предоставляет правоохранительным органам или судам широкий простор для интерпретации таких мотивов без объективных рамок, это ведёт к правовому произволу. В наиболее остром варианте подобная норма может стать механизмом оправдания противоправных действий государственных представителей, включая применение силы, задержания, а также давление на граждан под предлогом защиты абстрактных категорий.
Существование статьи в предложенном виде также поднимает вопрос о правовом равенстве. Уголовный закон должен применяться ко всем лицам на равных основаниях. Исключение ответственности по признаку цели может создать неравные условия — одни граждане будут привлекаться за определённые действия, тогда как другие смогут избежать ответственности, мотивируя свои действия идеологическими или патриотическими убеждениями.
Представляется, что предложенное изменение не соответствует принципам соразмерности, предсказуемости и правовой устойчивости. Вместо укрепления правопорядка оно фактически размывает границы допустимого, создавая лазейку для обхода уголовной ответственности по самым различным основаниям. Правовая система, построенная на исключениях, быстро теряет свою функциональность и легитимность.
Учитывая вышеизложенное, важно признать, что действующая правовая система Кыргызстана уже характеризуется значительной степенью несовершенства. В её основе наблюдаются внутренние противоречия, неустойчивость правовых норм и очевидная избирательность в их применении, особенно в случаях, когда закон служит не интересам общества, а выступает инструментом обеспечения политической стабильности и защиты власти. Это усугубляет кризис доверия к институтам правосудия и подрывает легитимность самого уголовного закона как общественного регулятора.
В этом контексте полезно обратить внимание на опыт шариатской юриспруденции, которая на протяжении веков демонстрировала устойчивость и целостность своей правовой доктрины. Исламское право строится на принципах постоянства, универсальности и справедливости, исключая произвольное вмешательство властей и обеспечивая равенство всех перед законом. Исламские правовые нормы сохраняют релевантность (уместность, значимость, актуальность) и в современную эпоху именно благодаря ясности формулировок, предсказуемости последствий и встроенному балансу между индивидуальными правами и общественным благом.
В отличие от попыток легализовать субъективные исключения на основе абстрактных целей, шариатская правовая система показывает, как может быть выстроена юриспруденция, в которой право служит не государству как инструменту власти, а обществу как нравственному и правовому ориентиру. Если говорить проще, то исламский закон служит человеку с точки зрения решения проблемы любого и каждого. Это пример устойчивого правопорядка, где верховенство закона не зависит от политической конъюнктуры, а держится на принципиальной связке между правом, моралью и общественным доверием.
В контексте темы — справедливости и устойчивости шариатского права по отношению к человеку, особенно на фоне расплывчатости и избирательности формулировок светского законодательства — уместно привести аяты из Корана, в которых подчёркивается принцип справедливости, ясности закона, не причинения вреда, а также равенства перед шариатом. В суре Ан-Ниса, 135, Всевышний Аллах, Свят Он и Велик! Говорит:
«О те, которые уверовали! Будьте стойкими в соблюдении справедливости, будьте свидетелями ради Аллаха, даже если это против вас самих, ваших родителей или близких родственников, будь то богатый или бедный — ведь Аллах ближе к ним обоим. Не следуйте страстям, чтобы не уклониться от справедливости…»
В суре Аль – Маида, 45: «Мы предписали им в ней: душа за душу, глаз за глаз, нос за нос, ухо за ухо, зуб за зуб, и за раны — возмездие. А кто простит это как милостыню, тому это будет искуплением…» Это свидетельство того, что уголовное право в шариате основано на чётком соответствии между деянием и наказанием, не допускается чрезмерность или произвол в квалификации преступления.
Священный Коран также подчёркивает, что законы Аллаха, Свят Он и Велик, даны с ясностью и для размышления, в отличие от расплывчатых формулировок современной системы, которые дают простор для злоупотреблений.
«Так разъясняет Аллах вам знамения, чтобы вы размышляли.»( Бакара, 219)
А то, что касается целей и мотивов новых инициатив. То анализ содержания предложенных поправок, особенно в части расширения основания для освобождения от уголовной ответственности при якобы защите интересов государства, позволяет предположить, что законопроект может быть нацелен не столько на борьбу с уголовной преступностью в классическом смысле, сколько на создание правовых механизмов для выборочного преследования. В условиях, когда правовая система уже демонстрирует избирательность, а сфера публичной критики власти сужается, возникает серьёзное основание опасаться, что ужесточение уголовного законодательства будет использоваться против тех, кто выражает несогласие с текущим курсом.
Речь идёт прежде всего о независимых журналистах, оппозиционно настроенных политиках, активистах, предпринимателях, поддерживающих иные взгляды, а также обычных гражданах, открыто высказывающих недовольство. На фоне нечеткости формулировок типа «защита суверенитета» или «информационная безопасность», под действие закона может подпасть любое высказывание или действие, неугодное государству. Это создает потенциальный механизм для репрессий, замаскированных под правовую норму.
Таким образом, есть основания полагать, что «под нож» могут первыми пойти не рецидивисты и организованные преступные группы, а граждане, чья деятельность вызывает дискомфорт у властей, — под предлогом абстрактной угрозы государственным интересам. А шариат тем временем запрещает любые притеснения. Притеснение — в том числе правовое. Закон ни в коем случае не должен становиться инструментом для наказания инакомыслящих.
«Воистину, Аллах повелевает справедливость, добродетель и помощь родственникам, и запрещает мерзости, порицаемое и притеснение. Он наставляет вас — быть может, вы помянете назидание.» (Ан-Нахль 16,90)
Латыфуль Расых
